Флагман в изгнании - Страница 2

Защитные стены импеллерного клина вздрагивали, смягчая воздействие лучей, но многие пучки все же прорвались внутрь. В стальные корпуса боевых кораблей вонзились раскаленные занозы. Из пробитых боков гигантских хевенитских кораблей утекала атмосфера, гибли люди, разбивались орудия, а от выбросов энергии при взрывах импеллерных узлов меркли экраны. Но пока ракеты адмирала Александера били по врагу, уцелевшие ракеты первого залпа хевенитов прорвались мимо противоракетных снарядов мантикорцев. Настала очередь лазеров – но Восьмая эскадра в силу своего расположения в общем строю не могла помочь остальным. Вся работа досталась Двадцать первой и Семнадцатой эскадрам, а их лазеров было недостаточно… Зеленые огоньки своих кораблей на экранах начали мигать, обозначая боевые повреждения.

Огонь не прекращался, вокруг Александера царили суета боевых переговоров и гудение сигналов. Он прищурился. Его капитаны и командиры эскадр свое дело знали. Первые залпы нанесли хевенитам серьезные повреждения. Внизу экрана побежали цифры – оценка боевым информационным центром повреждений противника. У хевов повреждений было втрое больше. Пара кораблей пострадала очень серьезно, но они продолжали сражаться.

Одна ракета прорвалась к «Королеве Кейтрин», и корабль вздрогнул. Потом его достали второй раз, и адмиральский экран подернулся рябью, но тотчас выправился. Краем глаза Александер следил за панелью контроля повреждений. Раны «Королевы Кейтрин» пока невелики, но два боевых строя продолжали сходиться, и расстояние, которое преодолевали яростно мчащиеся ракеты, уменьшалось. Самое опасное было еще впереди.

– А вот и первый, милорд! – воскликнул его начальник штаба, когда искалеченный вражеский супердредноут вывалился из строя, перекатившись днищем импеллерного клина навстречу огню мантикорцев.

– Я вижу, Байрон, – ответил Белая Гавань.

В его ровном голосе, в отличие от капитана Хантера, не было возбуждения. Отход подбитого судна заставил его острее ощутить новый опасный ритм боя. Хотя этот корабль и отошел из-за повреждений, его товарищи держали курс и ракетные установки продолжали вести огонь по приближающемуся противнику. Александер сжал зубы, осознав, что хевы наконец собрались с силами. Сосредоточенность огня с первой секунды сильно отличалась от беспорядочности прежних битв, и то же самое можно было сказать об их стойкости под огнем противника. Их строй уже должен был распасться на пары и тройки. По ним попадали куда чаще, чем по мантикорцам, и новое доказательство технического превосходства Мантикоры должно было повлиять на боевой дух хевенитов. Но этого не произошло, и любой адмирал, знавший о численном превосходстве флота хевенитов над мантикорским, не мог не испугаться. Хевы знали, что в ракетной перестрелке у Белой Гавани были все преимущества благодаря лучшей электронике и ракетам, но они все равно надвигались, тратя корабли и жизни людей, чтобы сблизиться на дистанцию выстрела энергетических орудий.

Внезапно возле зеленого огонька на экране вспыхнул красный значок критических повреждений. Полдюжины рентгеновских пучков врезались в Корабль Ее Величества «Король Майкл», и Белая Гавань безотчетно вцепился в подлокотники командирского кресла. Клин супердредноута словно задрожал, потом восстановился, и на секунду адмирал подумал – обошлось. А потом корабль внезапно взорвался. Боевой корабль в восемь с лишним миллионов тонн и с ним шесть тысяч человек экипажа исчезли в ослепительно яркой вспышке плазмы, и кто-то за спиной адмирала ахнул от ужаса.

– Пятнадцать лево на борт, капитан Гольдштейн.

Голос тринадцатого графа Белой Гавани был так же холоден, как его глаза. Гольдштейн подтвердил получение приказа. Их курс теперь уходил в сторону от хевов – не для побега, а просто чтобы сохранить расстояние и использовать преимущество Мантикоры в ракетах, – и Александер сжал губы, увидев, что боевая группа хевенитов повторила его маневр. И не просто повторила: хевы повернули даже круче, хотя это давало ему лучший угол для стрельбы. Теперь еще больше его ракет взрывалось вблизи хевенитских кораблей, посылая рентгеновские пучки в открытые горловины их клиньев. Взорвался первый хевенитский корабль. Расстояние сократилось до четырех миллионов километров, мантикорские корабли все чаще получали повреждения, но то же происходило и с хевенитами. Взорвался еще один вражеский корабль, потом третий. На экране вспыхивали и менялись оценочные выкладки боевого информационного центра, перевес противника сокращался с каждым его уничтоженным орудием, и Александер оскалился, чувствуя, что теперь ситуация складывается в его пользу.

– Десять право, капитан Гольдштейн. Если они хотят подойти, не будем им мешать.

– Есть, милорд. Десять градусов право, – ответил Гольдштейн, и боевая группа Мантикоры перестала удерживать дистанцию.

Перестрелка снова усилилась, но главным образом за счет мантикорских ракет, а хевенитские орудия одно за другим умолкали. Еще один корабль хевов вышел из строя, пытаясь прикрыться импеллерным клином. В голове Белой Гавани снова зашевелились беспокойные мысли. На один его погибший корабль приходилось пять уничтоженных или выведенных из строя хевенитских супердредноутов. Теперь, когда флоты наконец сойдутся, у него будет преимущество даже в энергетическом оружии. Кто бы там ни командовал, он не мог этого не понимать – так почему же он продолжал удерживать курс на сближение? Система Найтингейла была важным внешним укреплением звезды Тревора, но она никак не стоила уничтожения группы такого размера! Должна быть причина…